Неточные совпадения
— C’est ça, papa, [Так это
папа (фр.).] — залепетала
девочка, картавя.
В Егоре
девочка узнала кержака: и по покрою кафтана, и по волосам, гладко подстриженным до бровей, от одного уха до другого, и по особому складу всего лица, — такое сердитое и скуластое лицо, с узкими темными глазками и окладистою бородой, скатавшиеся пряди которой были запрятаны под ворот рубахи из домашней пестрядины. Наверное, этот кержак ждет, когда проснется
папа, а
папа только напьется чаю и сейчас пойдет в завод.
—
Папа… папочка… — шептала
девочка, заливаясь слезами, — Иван Семеныч дрянной, он высек Сидора Карпыча…
Девочки, в особенности Катенька, с радостными, восторженными лицами смотрят в окно на стройную фигуру садящегося в экипаж Володи,
папа говорит: «Дай бог, дай бог», — а бабушка, тоже притащившаяся к окну, со слезами на глазах, крестит Володю до тех пор, пока фаэтон не скрывается за углом переулка, и шепчет что-то.
Приехав один весной с
девочками в деревню,
папа, я воображаю, находился в том особенном тревожно счастливом и общительном расположении духа, в котором обыкновенно бывают игроки, забастовав после большого выигрыша.
Няня пошла наверх в спальню и, взглянув на больную, сунула ей в руки зажженную восковую свечу. Саша в ужасе суетилась и умоляла, сама не зная кого, сходить за
папой, потом надела пальто и платок и выбежала на улицу. От прислуги она знала, что у отца есть еще другая жена и две
девочки, с которыми он живет на Базарной. Она побежала влево от ворот, плача и боясь чужих людей, и скоро стала грузнуть в снегу и зябнуть.
— Твой
папа, милая
девочка, дрянной человек и не знает, как живут другие, т. е. большинство, потому что думает только о себе и своей легкой жизни.
Она идет в кабинет и говорит
папе, что
девочка хочет слона.
Папа тотчас же надевает пальто и шляпу и куда-то уезжает. Через полчаса он возвращается с дорогой, красивой игрушкой. Это большой серый слон, который сам качает головою и машет хвостом, на слоне красное седло, а на седле золотая палатка и в ней сидят трое маленьких человечков. Но
девочка глядит на игрушку так же равнодушно, как на потолок и на стены, и говорит вяло...
— Милая
девочка, я рад все для тебя сделать, но этого не могу. Ведь это все равно как если бы ты вдруг мне сказала:
папа, достань мне с неба солнце.
Когда из детской отворена дверь в гостиную, а из гостиной дальше в кабинет, то
девочка видит
папу.
В тот вечер на мне были узорчатые канаусовые шаровары и праздничный бешмет моей матери — костюм, в который я всегда наряжалась, когда гостила у дедушки Магомета. Белая
папаха была лихо заломлена на затылок… Увы, несмотря на полумужской костюм, я была в их глазах всего лишь слабой женщиной-подростком,
девочкой, почти ребенком.
— Э, полно, — отмахнулась она, — нам с тобой доставит удовольствие порадовать других… Если б ты знала, Галочка, как приятно прибежать в класс и вызвать к родным ту или другую
девочку!.. В такие минуты я всегда так живо-живо вспоминаю
папу. Что было бы со мной, если бы меня вдруг позвали к нему! Но постой, вот идет старушка, это мама Нади Федоровой, беги назад и вызови Надю.
— Вы
девочка? — и скользнул недоумевающим взглядом по моим шальварам и
папахе, лихо сдвинутой на затылок.
Я долго перед уходом возилась с моими волосами: они никак не хотели укладываться под грязную баранью
папаху. Резать мне их не хотелось. Волосы — гордость и богатство восточной девушки. Да и в ауле Бестуди засмеяли бы стриженую
девочку. И я с трудом запихала их под шапку, радуясь, что не пришлось их резать.
— Злая
девочка, — с дрожью в голосе отвечал он, — неужели ты хоть одну минутку сомневалась, что твой
папа не узнает своей джанночки?
Я вспыхнула и оглянулась кругом. Ни одного сочувствующего лица, ни одного ласкового взгляда!.. И это были дети, маленькие
девочки, слетевшиеся сюда еще так недавно с разных концов России, прощавшиеся со своими родителями всего каких-нибудь два месяца тому назад так же нежно, как я только что прощалась с моим ненаглядным
папой! Да неужели их детские сердечки успели так зачерстветь в этот короткий срок?..
Лиза была не по летам развитая
девочка: в двенадцать лет похожа была на взрослую девицу по разговору, хотя по внешности не казалась старше своих лет; с миловидностью почему-то английского типа, с двумя выдающимися зубами верхней челюсти, с забавным англо-французским акцентом, когда говорила по-русски, со смесью детскости, с манерами и тоном взрослой девицы. Она не говорила Герцену"
папа", а называла его и в его присутствии"Александр Иваныч", с сильной картавостью.
На следующий день мама с возмущением заговорила со мною об угрозе, которую я применил к
девочкам в нашей ссоре за дом. Рассказывая про Зыбино, сестры рассказали маме и про это. А
папа целый месяц меня совсем не замечал и, наконец, однажды вечером жестоко меня отчитал. Какая пошлость, какая грязь! Этакие вещи сметь сказать почти уже взрослым девушкам!
Детьми мы все очень стеснялись его, чувствовали себя При
папе связанно и неловко. Слишком он был ригористичен, слишком не понимал и не переваривал ребяческих шалостей и глупостей, слишком не чувствовал детской души. Когда он входил в комнату, сестренки, игравшие в куклы или в школу, смущенно замолкали.
Папа страдал от этого, удивлялся, почему они бросили играть, просил продолжать, замороженные
девочки пробовали продолжать, но ничего не выходило.
И вот после обеда я торжественно закурил папиросу. «Лимонные. Дюбек крепкий». Принес из сада.
Девочки стояли вокруг и смотрели. Я смеялся, морщился, сплевывал на пол.
Папа молча ходил из столовой в залу и назад, — серьезный и грустный, грустный. Иногда поглядит на меня, опустит голову и опять продолжает ходить.
— Хорошо,
папа, — ответила
девочка и, тихо встав из-за стола, оперлась на подставленную ей отцом руку и вышла вместе с ним из комнаты, осторожно ступая, точно боясь новой, незнакомой ей обстановки.
— Вот что, Мая! — с деловым видом проговорил Юрик, встречая
девочку на пороге дома. —
Папа и Лидочка с няней уехали в город, а к нам приедет сегодня новый учитель. Вот мы и решили подшутить над ним на первых же порах и поставить его в тупик. А ты должна помочь нам в этом. Слушай… — И Юрка, наклонившись к уху
девочки, зашептал ей что-то, отчего Мая так и покатилась со смеху.
Потом она нашла свою дочку Варю, подняла ее на руки и горячо обняла;
девочка показалась ей тяжелой и холодной, но она не хотела сознаться себе в этом и принялась объяснять ей, как хорош, честен и добр ее
папа.
Мысли Пашкова перенеслись на
девочку, которую он и жена удочерили, и, следовательно, она могла с законным правом называть их «
папа» и «мама».
— Да, да, ты прав,
папа! Купи нам игрушку, — весело ответили дети, и все трое направились к дверям соседнего магазина. Маленькая, худенькая, оборванная
девочка остановилась перед ними. Она была очень жалка в своих лохмотьях, с исхудалым от голода и нужды личиком, со впалыми, лихорадочно горящими глазами.
— Это
папа,
папа… — сказала
девочке ее воспитательница.